Стены
     Холодные и твердые. Монолитные. Четыре стены, потолок и пол замыкали ничтожное пространство его комнаты, которое дополняла лишь старая кровать. Еще было окно, но оно всегда было закрыто, как и ставни, ограждавшие комнату от внешнего мира. Но все в мире подвержено коррозии времени. С его течением ставенный механизм пришел в упадок, правая ставня чуть накренилась вбок, и свет стал проникать в комнату через эту полоску. В первое время его это несказанно обрадовало, свет связывал его с внешним миром, давал ему представление о времени суток и частично воскрешал его память, но затем узкая полоска над окном начала раздражать, дразнить его воображение. Свет ассоциировался в его мозгу не с многообразием мира, окружающего его старый, заросший плющом дом, а с несбыточной мечтой, бесплодными попытками выкарабкаться из тьмы. Часто ему снился этот сон, где он внутри темного бездонного колодца со скользкими каменными стенами. Он цепляется за них, ломая ногти на слабых безжизненных руках, напрягая все до единой мускулы своего тела. Ледяной пот бежит по его спине, по каждому позвонку, электризуя его больное тело и наполняя его нездоровой энергией. Что-то неестественное, животное, инстинктивное есть его тяга к свету там, наверху. Но все движения приводят лишь к неизбежному погружению во тьму, сгущающуюся вокруг него в колодце. Холодный, безжизненный колодец. Такой же, как и его тело. Это оно не дает ему выйти на свет, это его окаменелая, мертвенно-бледная оболочка обволакивает его жаркий, пылкий мозг, живущий без сна и отдыха уже столько времени. Слабый, неуверенный пульс в висках. Так долго этот пульс является единственным доказательством деятельности его мозга, мозга, полного, мыслей, идей, снов, мозга, вынужденного ежедневно оспаривать факт своего существования в этом никчемном, мертвом теле.
     Шаг за шагом жизнь уступала смерти место в его организме. Катализатором этому процессу служило время. Это оно заставило его мышцы отказаться служить ему. Это с его легкой руки по венам и артериям потекла уже другая, мертвая кровь, а затем остекленели глазные яблоки. Последним пунктом жизни в его теле стала служить мозговая ткань. Она являла собой единственный участок, не отвоеванный параличом. Но он не помнил, точно, как и когда это случилось, память о прошлом приходила к нему отрывками, отдельными кадрами из прошлой жизни. Он хорошо помнил лишь День его Последнего Желания. В тот день, 27 октября, когда ему исполнилось 32, все собрались в столовой на праздничный обед. Но праздника не получилось, он не вышел из своей комнаты. Прошло уже полгода после той аварии, катастрофы, изменившей его жизнь и его тело. Изменившей, как ему казалось, до неузнаваемости идеальный образец человеческой внешности, извратившей его и надругавшейся над ним. Кроме того, за эти полгода затворничества и боли паралич сковал его некогда крепкие, сильные ноги, и он знал, просто чувствовал, что вскоре все его тело обратится в тлеющий кусок плоти, а затем умрет. Поэтому его Последним Желанием стало право существовать в той комнате с единственным вечно закрытым окном, четырьмя стенами, потолком, полом и кроватью, на которой он планировал встретить свою смерть в одиночестве и полной темноте.
     Все было именно так. Единственным, чего он не учел в своих расчетах, было время, время, когда последние остатки жизни покинут его тело, и пульс у виска исчезнет навсегда. Именно времени оказалось слишком много. Для него. Дом без него успел опустеть, потрескаться и зарасти плющом. Та, что была верна ему всю жизнь, любившая его, и неустанно заботившаяся о нем устала. Она устала чувствовать вдвойне, ведь она чувствовала свою боль и боль того, кого любила больше жизни, больше самой себя. Она смотрела на свое состарившееся на глазах тело и на его тело, безжизненное, погруженное во тьму и холод, где давно умерла его любовь, где нет места даже памяти о ней. Она устала от всего этого и однажды уступила смерти, перейдя в вечность, обретя себя. Ее труп с разрезанными венами лежал в ванной, а его живой труп находился в той же комнате с четырьмя стенами, потолком, полом и кроватью...
     Он даже не заметил ее исчезновения, к тому моменту сегодня завтра и вчера слились для него в один единственный сплошной поток . Он не был скован ни стенками своей черепной коробки, ни своим телом, ни темной комнатой с холодными скользкими стенами, ни миром со всеми его физическими законами. Неважно, сколько времени прошло от ее смерти до его смерти, он все равно не почувствовал ее приход, тот момент, когда мозг его угас и виски перестали пульсировать. Он был везде и вместе с тем нигде, вне этого мира, вне этих стен... Ведь так или иначе все решает лишь время...

Спасибо за оценку, буду стараться...

Ну, это сильно сказано, ведь кроме форума я никуда не отсылал своих творений, но... Может посоветуешь место, где их смогли бы оценить?