"Остров" одновременно отрезвляет и завораживает. Это и северное, соловецкое прочтение либеральных "Современных патериков" Майи Кучерской, и суровая, завораживающая духовная сатира Достоевского. Это первый русский фильм, где актеры молятся по-настоящему. По крайней мере, метафизические выходы Мамонова – стопроцентный духовный опыт. Да и роль располагает: герой Мамонова – чудаковатый, юродивый кочегар отец Анатолий. По совместительству с обогревом скудных храмовых построек отец Анатолий исцеляет людей, остроумно наставляет братию, даже изгоняет бесов.

Однако у отца Анатолия есть тайна, страшный грех, который сжигает его душу. Когда-то на войне он убил человека, и теперь истово кается в содеянном. Господь через сценариста посылает отцу Анатолию милосердное утешение, после чего просветленный старец аккуратно ложится в приготовленный заранее гроб.

"Островом" Лунгин полностью реабилитировал свой относительный неуспех "Бедных родственников", создав аскетичный, емкий, живой фильм как о повседневной жизни православной братии суровой российской глубинки, так и о великом чуде богообщения, которого удостаиваются порой не самые достойные "За что мне этот дар?", - недоумевает отец Анатолий. "Меня по моим грехам убить мало!". Именно так, прямо, живо, безапелляционно, в духе нового Мамонова, проповедует отец Анатолий.

Не меньшим открытием фильма стали актерские работы Дмитрия Дюжева и Виктора Сухорукова. В образах степенного "отца эконома" Дюжев словно воплощает крепкое апостольское начало самого Петра. Обстоятельность, простота, хозяйственность делают пытающегося угодить отцу настоятелю героя Дюжева несколько комичным. Сухоруков же в роли главного настоятеля монастыря чем-то напоминает диакона отца Андрея Кураева, только простого, без высшего философского и кафедры МГУ. "Остров" - фильм отнюдь не закрыто православный, он будет интересен не только прихожанам многочисленных российских храмов, но и людям, диаметрально противоположным Православию. И последним, возможно, даже больше.

Формула кино. Интервью с Петром Мамоновым, сыгравшим главную роль в фильме Павла Лунгина "Остров"

Мумин Шакиров
25.06.06

Мумин Шакиров: Сочинский фестиваль «Кинотавр» без преувеличения стал событием в культурной жизни России. Качественный отбор фильмов и заслуженные награды победителям говорят сами за себя. Но речь пойдет не о картинах из конкурсной программы, о них написано не мало, а о фильме «Остров» Павла Лунгина, о ткрывшем фестиваль. Это новая традиция «Кинотавра», привнесенная его руководителями Александром Роднянским и Игорем Толстуновым.

Режиссер Павел Лунгин пригласил на съемочную площадку Петра Мамонова, актера, в прошлом лидера некогда знаменитой рок-группы «Звуки Му». Много лет назад музыкант снялся в дебютной картине Лунгина «Такси-блюз». Петр Мамонов – коренной москвич, человек-загадка, живет больше десяти лет отшельником в деревне Ревякино. Выбирается в город лишь изредка, когда одолевает соблазн сыграть очередной моно-спектакль в Театре имени Станиславского. Редко дает интервью. Тем и ценен наш герой, которого мы с моим коллегой из Варшавы Зигмундом Дзеньчоловским застали поздно вечером на пляже гостиничного комплекса «Жемчужина» после премьеры фильма «Остров». Разговор происходил на берегу моря, на фоне пения русской фольклорной дивы Пелагеи. Говорить первым начал сам Петр Мамонов.

               Петр Мамонов

Петр Мамонов: Собрались совершенно разные люди. Вдруг Господь промыслом своим, как я это понимаю… Вот меня здесь все хвалят: «Ой, Петр Николаевич, как вы сыграли!» Да, я осознаю, что Бог дал мне талант, что я человек талантливый, необычный, неординарный, все это я осознаю, но это – дар, то есть даром. Мое дело – хранить это, жить как можно более чисто, чего не получается совсем. Но там вот эти 40 дней – это было сплошное счастье. Трудная работа на ветрах, но счастье, когда люди, разные совершенно и по убеждениям, и по духу, и по жизни, и по всему, вдруг объединились, шелуха вся с них слетела – и мы стали снимать что-то совсем не то, что мы придумали заранее.

Мумин Шакиров: А вы долго думали о том, чтобы дать согласие работать в этом проекте?

Петр Мамонов: Да, очень долго. А у меня очень все просто. Ко мне вера пришла поздно, в 45 лет, до этого я метался, гонялся, водку пил, то, се, да тем более еще с талантом – это, знаете, метет, аж прямо туда-сюда. Потом вдруг – как обухом. Вера – это всегда дар Божий, это не натужишь и поверишь, там не бывает. Пошло дело потихоньку. Уже 11 лет, как я в этом. Поступило такое предложение, Павел Семенович позвонил и говорит: «Петенька, без тебя не буду снимать это кино, только ты нужен». Я говорю: «Паш, не-не-не, я это… Что ты, святого старца?..» А потом думаю: а что я своим помраченным разумом решаю? У меня есть духовный отец, наш сельский батюшка, я к нему, говорю: «Так и так, мне – святого старца, а я… вы знаете жизнь мою». Я же исповедуюсь, все. Человек я грешный. Он говорит: «И не думайте, это ваша работа. Вперед!»

Мумин Шакиров: Позволю себе краткий пересказ содержания фильма «Остров», описанного в каталоге «Кинотавра»:

«Драма. Вторая мировая война. Баржу, на которой Анатолий и его старший товарищ Тихон перевозят уголь, захватывает немецкий сторожевой корабль. Вымаливая пощаду у немцев, Анатолий, которого играет Петр Мамонов, совершает предательство - расстреливает Тихона. Немцы оставляют труса на заминированной барже, но благодаря помощи монахов, проживающих в островном монастыре ему удается выжить… Проходят годы. На острове старца Анатолия почитают за праведную жизнь и поистине чудесную помощь, которую он оказывает приехавшим сюда людям. Однако страшный грех убийства, совершенный им во время войны, не дает покоя. Чувствуя приближение своей кончины, Анатолий готовится к смерти и пока не знает, что скоро будет прощен».

Некоторые говорят, что вот эта история, может быть, несколько автобиографична.

Петр Мамонов: А это всегда так говорят, когда роль удается. Говорят, что актер сыграл себя. Что это значит? Попробуйте-ка сыграть себя! Просто я, как сейчас выражаются, в теме. Я верю в Господа, стараюсь изменить жизнь свою, падаю, спотыкаюсь, опять встаю, опять падаю тысячу раз на день. Но для меня другого пути нет уже, я человек взрослый, мне 55 лет. Для меня уже шансов нет, уже все, я в это 100 процентов верю. Это что, мне сказать: «Нет, все это чушь, выдумки, сказки, Бога нет, давай я обратно буду жить»? Конечно, нет, когда я знаю опытно, что есть Господь, как он помогает, я уже испытал на себе помощь Божью, благодатные его силы и прочее.

Мумин Шакиров: А вы может отстраненно посмотреть на свою работу, на эту картину, что получилось, а что нет?

Петр Мамонов: Могу, могу, на то я и художник. Знаете, очень удачно тот же Антоний Сурожский об этом пишет, что когда художник – человек верующий – начинает петь песни или рисовать картины про Бога, это, как правило, фальшивка. Пусть он работает, как хочет, по своей интуиции, его вера и Бог в нем всегда каким-то образом будут. Вот это очень разумная вещь, очень для меня важная, и она мне попалась как раз вовремя, когда я об этом размышлял, я думал: не грешно ли вообще все это дело? Ну, это так…

Я, на это со стороны глядя, скажу, мне всегда очень нравится, я считаю признаком мастерства робость и как бы неуверенность художника, будь то режиссер, актер, живописец, певец. Вот такое мне рассказывали о Высоцком, что он, будучи уже мастером, на съемочную площадку каждый раз приходил как будто в первый раз, робко. Это – признак силы. В этом фильме, что я очень люблю, это было и в работе над ним, и в результате это проявилось. Он очень робкий фильм, как вы обратили внимание, там никакой нет этой нахальной уверенности, что вот это так. Как, знаете, есть дурачье такое, что вот только православие, а остальные все – погибнут, католики погибнут, все погибнут. Это чепуха! Откуда такое? Ты веруешь – очень хорошо, для тебя вот это Бог есть – все, хорошо, и не суйся дальше. И вот эта робость в этом фильме видна…

И в первую очередь порадовал меня режиссер, потому что я его знаю давно, мы с ним работали на «Такси-блюзе», и после этого он сделал много кино такого, скажем прямо, всякого (вы понимаете, о чем я говорю), поэтому я шел с большой опаской на это дело. Начал с того, что какие-то свои условия стал ставить. Ну, гордость, грехи наши – думаешь, что ты все понимаешь, а он нет. Одно из имен дьявола – Разделяющий, поэтому когда люди разделены на каком бы то ни было основании, один считает твердо, что он прав, а вот другой считает, что он прав, и вот они разделены – не правы оба. Вот на этом фильме, на этой работе, в этом кино нет вот этого разделения. Есть некоторая робость и недоумение перед тем, что же мы такое сделали, что же такое получилось.

Поэтому никакой настырности нет, и зрителю есть место, куда ему идти. Понимаете, о чем я говорю? Это очень важная для художника вещь – высказать свою позицию, но чуть-чуть недоговорить, не до конца, оставить место слушающему, читающему, смотрящему, чтобы он пошел. Если я все сказал, как вот эти все умники, я их всех закинул на полку – Бергмана, Тарковского, Годара, всех на чердак, потому что они мне настырно настаивают свое мнение. Да зачем оно мне надо?! Искусство же – одни вопросы.

Мумин Шакиров: Скажите, а вот такая картина, она ко времени сейчас или она в этом циничном мире, в этом мире вранья?..

Петр Мамонов: Я считаю, очень ко времени. Потому что мир совершенно не таков, как вы говорите. Я вам дам очень хороший образ. В троллейбус входит пьяный хам – и кажется, что ехать невозможно. А остальные-то 40 человек сидят тихо и едут. Вот таков и наш мир сейчас. Кажется, что невозможно жить, а люди встают в 7 утра и идут работать, и кормят детей, спокойно все делают, тихо, их не видно, мы их не видим. Поэтому этим людям очень тяжело и трудно жить. Поэтому я от них пришел к вам, я им хочу подпорку дать, пору, подпорочку или маленький костылик, уже не знаю как сказать. Я вот депутат от них, от той девочки, которая в троллейбусе проверяет билеты в 30 градусом мороза целый день: «Ваши билетики? Ваши билетики?..» - за 5 тысяч рублей. Вот я от них.

Зигмунд Дзеньчоловски: Мой вопрос такой. Вот когда я думаю о вашем герое, то мне кажется, что человек, который согрешил таким образом, как ваш герой, вероятность того, что он попытается искупить свой грех, очень маленькая, мне кажется, в жизни. То есть жизнь устроена так, что скорее всего он скатится еще ниже, что человек, который живет с ощущением такого греха, или он вообще об этом не думает, он скатился, потом ворует, убивает и так далее.

Петр Мамонов: Отвечу вам цитатой, чтобы не быть таким самонадеянным. Ефрем Сирин, IV век: «Церковь – это толпа кающихся грешников». Вот что такое церковь. Все наши грех и в море милосердия Бога – как горсть песка. Поэтому Господь всех принимает и всех прощает – и убийцу, и самых страшных, только если сердце наше поворачивается не на 20 градусов, а на все 180. В жизни это происходит сплошь и рядом. И со мной это произошло, перед вами сидящим. Поэтому я с такой уверенностью об этом говорю. Я натворил очень много дел всяческих, и мое сердце повернулось ко Христу на 180 градусов, и Господь мне все просил и залил любовью. И я обезоруженный, в изумлении стою.

Мумин Шакиров: В беседе с Петром Мамоновым принимал участие наш коллега из Варшавы Зигмунд Дзеньчоловски.