Мне про черных птичек очень понравилось

Очень интересно, отражает мысли большинства населяющих мрачный Питер)))))))))))
только первый стих больше похож на рэп)

Жил-был я. То есть когда жил, а когда и был. Быть мне казалось куда лучше. Потому что, когда находишься в состоянии бытия, мир становиться прозрачным и удивительным. И ходишь ты по улицам, раздвигая руками невидимые шуршащие занавесочки, за которыми столько всего интересного. Они, эти занавесочки, буквально на каждом шагу попадаются. Из разноцветных палочек, бамбуковые. И никогда не знаешь, что там за ними.
  И вот однажды я раздвинул одну такую занавесочку, не подумавши, и сразу жить начал. Потому что там, за шуршащим бамбуком, жизнь оказалась. Я, разумеется, удивился. Жизнь – она ведь совсем не прозрачная. Она плотная, как пенопласт.
  Поначалу мне жить даже понравилось. Мы с жизнью рассказывали всякие истории. Причем ее истории были даже интереснее, чем мои. А еще у жизни было много всяких шкафчиков, в которые можно было заглядывать. Там всякие безделушки лежали. Сувениры из несуществующих стран, засушенные цветы давно умерших влюбленных, письма на неизвестных языках и еще много всякой всячины. Я очень любил там ходить и выдвигать-задвигать ящички, вынимать то засушенных бабочек, то цветные камешки, то кремниевые древние пистолеты. И про каждую вещицу жизнь рассказывала историю, иногда смешную, иногда грустную, а то и вовсе скучную, но все они почему-то заканчивались одинаково: все, мол, умерли, так и так. А почему – не объясняла, только ухмылялась загадочно, вроде; ты-то спрашивай, я, может, и рада бы что соврать, да не хочется вот чего-то, примерно так, да.
Я удивлялся поначалу, а потом привык. Жил-то я первый раз, откуда мне знать, какие у жизни причуды могут быть…
И вот как-то раз сидели мы с жизнью, пили вино и обсуждали какую-то вещицу, найденную на дне какого-то совсем уж позабытого ящика. Жизнь стала рассказывать было про вещицу, но вдруг передумала и ни с того ни с сего спросила: а нет ли у меня ничего с собой, какой-нибудь безделицы, чтоб жизни на память оставить?
А у меня, как назло, ничего в карманах не оказалось. Ну совсем ничегошеньки.
Жизнь, как услышала, хмыкнула разочарованно, буркнула, что, мол, только зря время потеряла, подхватила свои бесчисленные ящички и была такова.
Так я снова стал быть. И еще понял, что я очень правильно делаю, что не ношу с собой ничего. А почему так подумалось мне – неясно. Я так над этим и не задумывался толком ни разу.
Только теперь я занавески из невидимого бамбука раздвигаю осторожно, и не бросаюсь вперед очертя голову, а оглядываюсь сначала осторожно: вдруг там, за тонкой щекочущейся гранью, снова жизнь окажется?...

идея чужая, обработка своя.. не поэзия конечно, но, как говорил один подвыпивший панк

Задумку твою не осилил,
Прочел отдельные штрихи,
Не потому, что буков много,
А потому, что тут стихи.

а этот полностью украден.. но понравится думаю многим..

  Где-то в этом мире стоит черный замок. Просто стоит, никакого страха на людей не наводит и знамениями зловещими не славиться. Не говоря уже о привидениях. Их там просто сроду не водилось.
  Но вот какая странная штука бывает: подойдет человек к этому замку и вдруг понимает, что становится он как-то чище, добрее, возвышеннее. И начинает  ему тут же хотеться прекрасного в больших количествах. Любви там неземной, или дружбы, как у трех мушкетеров или просто пива холодного.
  И нету с той самой поры человеку никакого покоя. Бродит он по земле  и ищет свою любовь, или дружбу, или кабак, где будет ТО САМОЕ пиво, густое, холодное, с пеной густой, желательно. Прекрасное, одним словом.
  А в наше время прекрасное ой как редко попадается. И получается тогда так. Идет, к примеру, человек по городу, а тут ему случайно какая-то фемина из окошка улыбается. Он тут же и решает, что вот она, его любовь внеземная. И начинает вокруг этого дома с окошком кругами ходить. Серенады по ночам писать или стихи. И декламировать их с размаху. А фемина уже и  сама не рада, что улыбнулась. У нее, может, совсем другие планы были. Ей стихи слушать совсем не хотелось. Ей вообще больше проза нравиться, Коэльо там, или Мураками.  И говорит она человеку в один прекрасный день: «А ты можешь, как Мураками, написать так, чтоб внутри все переворачивалось и  не отпускало?» А человек что, человек рад стараться. Он снимает квартирку поблизости и начинает писать. А пока он пишет, фемина его любимая читает Мураками или, там, не дай Бог, Коэльо. И проникается мыслью, что человек этот ей судьбою даденный. И что пора им на поиски метафизической истинны отправляться. Тогда она волосы с ушей убирает, к нему приходит, и они вдвоем отправляются искать гостиницу ту самую, с Человеком-Овцой.
  Это если повезет, разумеется. Если же барышня нечитающая попалась, так она, еще первый стих послушав, пошлет человека куда подальше. Всякое случается.
  С дружбой также все сложно. Человек тогда всем своим знакомым названивать начинает и говорит, что дружба у них свыше благословенная, и что они теперь никогда не должны расставаться, чтобы надолго , и помогать друг другу изо всех сил, только вот одного этот человек не понимает: пока он свою дружбу искал, его знакомые жизнь жили, деньги зарабатывали, помудрели, и теперь он им ничем помочь не сможет. Только если они ему. А он так и будет балластом за ними тащиться и хорошо еще если разговорами развлечь сумеет. Но тут опять как получиться. Может все-таки случиться, что найдется какой-нибудь хороший знакомый, который либо не так много жизни жил и денег заработал,   либо просто человек хороший. И что-то вроде дружбы той самой у них получиться. То есть будут они раз в неделю встречаться, и разговаривать о том, какие они друзья замечательные. И о проблемах, может быть. И трогательно радоваться, что они вообще встретились.
  Впрочем, это тоже не навсегда. Да и человек со временем понимает, что неправильная это дружба. Не как у д’Артаньяна. И уходит тогда, а тот, второй, остается озадаченный: вроде ж так хорошо дружили…
    В общем, больше всего везет тем, кто у Черного Замка всего лишь пива захотел. Потому что, если не в своем родном своем городе, так где-нибудь в Праге, или Мюнхене, или Дублине, он это пиво найдет. Темное, с той самой пеной, на которую монетки можно класть. С карамельным привкусом. Или наоборот, светлое, прозрачное, которое чуть ли не над кружкой воспаряет. Тут что хорошо: человек это пиво осмысленно искать будет. Потому что знает, какое оно должно быть. И когда найдет он это пиво, он тут же успокоится, и будет жить потом с осознанием, что познал он в жизни момент просветления. А значит, может и дальше как-то существовать.
  Да, кстати, замок этот черный каждый хоть раз в жизни, но обязательно увидит. Поэтому и шляется по миру масса народу, в поисках любви и дружбы мушкетерской. Ну и в Праге отбоя от туристов нет в любое время года, все именно поэтому, а вы как думали.

                    Н. Крайнер, «сказки про демиурга»,
                Из цикла «по ту сторону»

от влаги Вальхаллы откажусь, ибо от нее взор мутнеет      но все равно желаю найти "то самое..." и далее по тексту..

Понравился рассказ про Замок.

я знаю, что хороших авторов выбирать умею 

Idea: «Горькие сказки» по Артуру Вилье

Сегодня я расскажу тебе сказку. А завтра ты опять уедешь. Если спрошу куда – ты не найдёшься, что ответить.
  – Так вот они и жили,- сказал Некто.
  – И умерли в один день? - тут же поинтересовался Кто-то.
  – Не совсем. В одну ночь.
  – Странно. Очень странно.
  – Что же тут странного?
  – Что жили. Что умерли. Что ночью. Умирают ведь обычно днем.
  – Да нет. Умирают обычно, когда придется.
  – Ну ладно.
Они долго молчали.
Потом Кто-то спросил:
  – А как их звали?
Некто задумался.
  – Никак не звали. Зачем было куда - то их звать?
  – Ну там в гости. Или на дни рождения…
  – А! они не ходили в гости. И на дни рождения тоже.
  – Почему?
  – Ну, не знаю. Может, сладкого не любили.
  – А знакомые у них были?
  – Кажется, нет.
  – Ничего не понимаю. Ну ничегошеньки.
  – Я тоже давно ничего не понимаю. Очень давно.
Некто неожиданно ухнул вниз, ломая ветки. Кто-то немного помолчал, глядя на хрупкую секиру Большой Медведицы.
  – Приятного аппетита.
  – Шпашибо,  -  прочавкал Некто и зачем-то добавил: – Очень нежная мышь.
Они еще немного помолчали. Некто смотрел на звезды. Кто-то думал.
  – Ну, хорошо,  -  сказал, наконец, Кто-то,  -  а как они друг друга называли? Были же у них хоть какие - то имена.
  – Друг друга?
  – Ну да.
  – Они называли друг друга на ты.
  – Это я понимаю.
  – Он звал ее «милая». И еще «мой бедный друг».
  – Уже легче. А она его?
  – «Ветер». А еще «дурачок».
  – Нет, не легче. Что, так вот и говорила: «Привет, дурачок»?
  – Ага.
  – Смешно.
  – По-моему, так не очень.
  – «Привет, дурачок».
  – Да нет. «Здравствуй, Ветер».
  – Не слишком торжественно?
  – На бумаге это очень красиво.
  – Почему на бумаге?
  – Они же писали друг другу письма.
  – Воображаю себе. Долгие, вероятно, как разлука.
  – Вероятно.
  – Но умерли в один день?
  – Да нет же – в одну ночь. Я ведь уже сказал.
  – Ну да. Впрочем, чушь какая-то.
  – Ага. Я тоже думаю, что чушь.
  – Хорошо. А скажи мне…
  – Скажите.
  – Что?
  – Не «скажи», а «скажите». Мне не кажется, что мы переходили на ты.
  – А, ну да. Извините.
  – Ничего. Кажется, вы хотели что-то спросить.
  – Это уже не так важно.
  – Да, понимаю.
  – Но все же, почему они были вместе?
  – Вместе? Они не были в месте. Ни в одном.
  – Сейчас у меня точно мигрень начнется.
  – Неудивительно. История - то и правда довольно печальная.
  – Но зачем вы ее рассказываете?
  – А разве я что-то рассказываю?
  – Ну, как же… «Вот так они и жили…»
  – Ах, вот вы о чем. Но именно так они и жили. Действительно так.
И они опять замолчали. Теперь уже совсем. До конца.

Очень интересно смотреть в чужие окна.
Не заглядывать, а именно смотреть.
Люди привыкли считать, что их дом — их крепость.
Люди не любят бесцеремонных гостей.
Но у каждой крепости есть свой флаг. И пусть наши флаги — лишь занавески в наших окнах. Все равно это флаги. Для прохожего, что поднимет глаза, проходя мимо по улице. Для живущих в доме напротив. Да пусть даже для извращенца, что сидит у своего окна, выставив бинокль между занавесками. Флагом может быть все что угодно. Кружевная тюль и изящные шторы, стеклопакеты и жалюзи. Елочка, нарисованная на стекле зубной пастой перед Новым годом. Цветы в горшках или мягкая игрушка на подоконнике. Аквариум с рыбками или вазочка с засушенной розой. Даже грязные окна, за которыми оборванные обои и голая лампочка на шнуре, — тоже флаг. Пусть и белый флаг капитуляции перед жизнью… Мне нравятся города, в которых не боятся поднимать флаги. Обычно это чужие города… здесь нас слишком долго отучали иметь свое знамя. А мне нравится, когда люди не боятся гордиться собой. Мне нравится приветствовать чужие флаги.
Мне интересно, каким люди видят мой флаг. Иногда я ставлю на подоконник старую красивую лампу с матовым абажуром и включаю её на всю ночь. Просто так. Пусть кто-нибудь, проходя мимо, увидит свет и решит, что здесь читают хорошую книгу.
Или бьются над упрямой теоремой.
Занимаются любовью.
Или сидят над постелью больного ребенка.
Пусть подумают что угодно.
Главное, чтобы никто не догадался, что у меня нет своего знамени.

// Господин Amerad! Стихи потрясают. Нет, действительно, мне понравилось! Не хочу лезть не в своё дело, но попытка сигануть с 9-ого этажа... Что ж довело вас до такого? Неразделённая любовь?... //
   
     ..Пасиб.. Любовь? Нет.. мир, наверное, а скорее собственная глупость...

//С 9го обычно прыгают только из за этого.
Начиная с 13-15 этажей - крупные финансовые проблеммы\криминал.//

Не знал.. выбрал бы 20ти этажку..

Ктулху забыли. [cray]

Зато Харон, со своим гребанным бизнесом, живет припеваюче. Знай гребет себе на своей лодке, перевозя души умерших и поет песни боли и страданий.

По уточненным данным Харон сейчас работает таксистом, перевозит живые трупы и в его салоне всегда играет музыка B)